| |
Белеет парус одинокий
Послесловие к сборнику стихотворений "Ковчег"
Всё будет хорошо.
Отнынь
храни меня
лишь от гордынь…
Аминь!
«Молитва при поступлении в Литинститут»
25.08.2001
После школы
Если честно, — эту книгу я писала четверть века и половину своей жизни.
Так уж вышло, что школу я закончила в последний год существования Союза. Планы насчёт «что ты будешь делать дальше», были самые что ни на есть банальные для большинства рождённых в советской глубинке желторотых белых ворон: конечно, покорять Москву.
С этими серьёзными намерениями приехала в столицу нашей Родины. За три месяца до августовского путча и менее полугода до Беловежских соглашений. Жить старому доброму «совку» оставалось недолго. Но он ещё этого не знал и думал, что занимается лишь безобидной «перестройкой» и «ускорением».
«Ускорение» замечалось всюду. Даже в моём тихом украинском посёлке. А в Москве, — просто зашкаливало. Весь город куда-то бежал, ехал и летел, чтобы что-нибудь купить или продать.
Сначала я просто хотела поступить в техникум и учиться. Но раз уж все куда-то бегут, побежала и я.
Надо на вокзал
Подошла к ребятам, расстилающим в переходе на Кузнецком, прямо на асфальте, целый ковёр из газет — «Спидинфо», «Коммерсант», «Московский Комсомолец», «Вечерняя Москва», «День», «Голос». Спрашиваю, откуда, мол, дровишки?
— Из лесу, вестимо! — отвечают начинающие предприниматели, и дают мне адрес этого «леса». В «лесу» надо было оставить свой паспорт «в залог». Тебе дают сколько ты утащишь газет и журналов. Иди, продавай. С каждого экземпляра 10 копеек — твои.
В первый день я заработала 3 рубля. Во второй — 10. Это было не так уж плохо. Даже очень хорошо: мать, работавшая тогда в колхозе зоотехником, получала около 150 в месяц, то бишь, в день — только 5.
Продавала я свои газетёнки всё на том же Кузнецком, в арке у входа в метро. Некоторые из покупателей подходили не только за газеткой, но и поговорить о том, о сём… В том числе и где же лучше продавать газеты. Кто-то сказал:
— Надо обязательно на вокзал идти! Там торговля, — вообще ураган!
Я проверила. В первый же день в залах ожидания на Казанском заработала 50 рублей. А кто-то из покупателей сказал:
— Иди-ка ты в электрички!.. Вот где настоящая торговля!
В поездах на Ярославском я тогда наторговала целую сотню.
Зачем учиться?
В сентябре начались занятия в техникуме. Но кто-то сказал: «Зачем учиться-то? Главное — деньги! Если понадобится что-то узнать, — можно найти нужную книжку и всё прочитать. Или нанять специалиста!»
И это я тоже решила проверить. Бросила учебу, стала продавать книги с лотков. Потом мороженое. Потом, извините, «эротику», — печатные брошюрки из Прибалтики. С совсем неприличными историями и откровенно бесстыжими картинками. Закупка — от 5 до 20 копеек, продажа от рубля и выше. Деньги стали считаться миллионами. Но тут другие «миллионеры» спохватились, и принялись делить места под солнцем. Появились разнообразные конкуренты, «крыши» и «бандиты», начались разборки и выяснения, кто кому сколько чего и кого куда. Я испугалась, свернула лавочку, продала столики и остатки товара коллегам по бизнесу, и переключилась исключительно на электрички.
Свободные
Год примерно 1993-й… Или 1995-й… В общем, середина девяностых. Страна, пытающаяся встать на рельсы рыночной экономики, которых, собственно, ещё никто не прокладывал, отчаянно ударилась в торговлю. Комсомольскую Площадь уставили палатками, в которых продавались сигареты, спиртное и журнальчики. А «продавцы музыки» из киосков звукозаписи, включали Цоя, Талькова и это:
— Всё, всё, всё, продаётся всё на свете!
Пас-пор-та, совесть, женщины и дети!
Да, все что-нибудь да продавали. Матерые буржуи торговали заводами, пароходами, газом и нефтью. У которых всего этого не было, а была одна только жажда заполучить такие же больше деньги, — торговали м-м-м… акциями, ваучерами и пирамидами. Кто поскромней и посовестливей, — челночили и стояли на рынках. Ставили палатки и столики у метро, которые назывались «точками».
Москва утопала в рынках и базарах. Лужники, Петровско-Разумовская, знаменитый Черкизон… Вокзалы тоже стали базарами. Даже в наших электричках начался настоящий бардак: к нам зачастили разные «бизнесмены», пытающиеся выкупить неизвестно у кого «лицензию на торговлю в электропоездах» и продать нам «разрешения». В газетах появились объявления о «найме на работу продавцом-разносчиком», а в наших вагонах, — эти самые «разносчики».
К тому времени, у нас, тех, кто «пришёл на вокзал» ещё в начале 90-х, уже сформировалась дружная и сплочённая «бригада», и уступать свою «золотую ветку» мы никому не собирались. Снова началась война за место под солнцем. За нами носились разные бандюги, называющие себя «охранниками» и требующие «платить за место» или вступать в ряды «разносчиков-по-объявлению». Мы хотели работать на себя, а не «на дядю» и удирали. Гоняться за нами трудно, — нас много, и поездов тоже много, попробуй поймай! Но, если уж всё-таки ловили, — всыпали по полной. Отвозили в лес, избивали дубинками. Но не насмерть. Может быть, потому, что убить нас вообще — было невозможно. Ведь мы были так молоды и так живучи!
Всё было плохо, иногда даже ужасно, — а всё-таки, — здорово. Несмотря ни на что, мы, — «электрические», — оставались свободными как ветра. Которые торговали заводами, ваучерами, кассетами и т.п., — постоянно кому-то что-то платили, были должны и обязаны. Мы — ничего, никому, никогда, кроме самих себя и своих семей, которые приходилось создавать, строить и кормить в это непростое для выживания время.
«Старички» и «новички»
«Бизнесменов», пригласивших на вокзалы «разносчиков по объявлению», со временем куда-то сдуло. Понятия не имею, где тот, кого мы называли Прапор и что случилось с компанией «Румада». А вот некоторые из ребят, ими сюда приглашённые, с которыми мы тогда боролись за своё «место под солнцем», оказались отличными товарищами и со временем влились в наш коллектив.
С тех пор мы стали меж собой делиться на «стариков» и «новеньких». «Старики» — это те, которые «начинали». И пришли сюда сами по себе. Как гуляющие кошки. «Новенькие», — из тех, что пришли «по объявлению». Уважения заслуживают все. Но к «старикам», понятно, отношение особое. Нет, никаких дополнительных привилегий. Все равны, как звери в лесу. Не более уважительное, а как-то… теплее, что ли… У нас очень высоко ценится дружба.
Артисты
Как звери в лесу… И как твари… на ковчеге. Вокруг — бушевал настоящий потоп. Народ отчаянно барахтался, кто-то тонул.. А мы — как-то выплывали, и нам — везло. Нас — везло!
Мы работали как каторжники. А отдыхали — как дети. Собирались вместе и всей дружной компанией отправлялись на шашлыки. Или кататься на пароходе. Или в «Ленком» слушать и смотреть нашего Артиста, выступающего в роли священника Каиафа в рок-опере «Иисус Суперзвезда»:
— Но деньги есть деньги, что ни говори! — искушал он мятущегося Иуду, лукаво сверкая глазами.
Кстати, Артист, наш человек-легенда, — он вообще-то не из нашей бригады, а из питерской. В свободное время он продавал газеты на Московском вокзале, — у них там тоже, как у нас на Лениградском, люди работали. А так, вообще-то, — актёр. И, когда его труппа приезжала с гастролями в Москву, — он подрабатывал газетчиком на Ленинградском.
К обеим своим работам он относился чрезвычайно серьёзно и подходил к вопросу творчески. Прежде, чем войти в вагон со свежим номером какого-нибудь «Комсомольца», — обязательно должен был всё хорошенько отрепетировать, — входил в пустой вагон и читал рекламу. Однажды так разошёлся, что из-под заднего сидения выполз бродяга и счастливо взвопил:
— Давай свою газету! Я её покупаю!!!
Так Артист доказал нам, что одной только силой таланта и того, что у Е. Б. Н. называлось «харизмой» можно материализовать всё что угодно. Даже покупателя.
И ещё у нас был один актёр, — Сашка Малинин. Высокий такой, наверное, два метра ростом. Мы его Жирафом называли. Саня был выпускником ГИТИСа, но ни в какой опере не пел, и в театре не работал, работал только в поездах. Продавал книги. Специально выбирал такие, что не купить — просто стыдно. Научные справочники, энциклопедии, фотоальбом с картинами Леонардо…
— Я принёс вам свет и добро! — важно говорил он пассажирам. — Книга, это источник знаний! Просвещение! Образование! А вложения в образование, — лучший способ вложения капитала! Когда-нибудь это поймут все. А вы — поймите прямо сейчас, и покупайте Джоконду!
А ещё с нами «в бригаде» работала девяностолетняя бабулька. Москвичка. Ветеран Великой Отечественной. В прошлом — советский физик-ядерщик и разработчик. Она продавала мороженое.
Ещё, — две девчонки, студентки юридического. Обе — учились на платном, им приходилось очень много работать, чтобы оплачивать курс. Сейчас одна из них — юрист. Вторая — стала судьёй; и ей пришлось дочиста «стереть» из своей биографии «вокзал» и «бригаду». Причина уважительная, мы прекрасно это понимаем и, конечно, не обижаемся, что она больше не общается с нами. Но наши прежние дружеские чувства, — конечно, остались неизменны. И мы внимательно следим по новостям за делами, которые ей приходится вести. Молодец, девчонка! Не подвела. Принимает справедливые и честные решения. Хотя это иногда бывает трудно. Ну да, кто прошёл наш железный путь, вообще ничего не боится.
Успехов тебе, Друг! Может, ты меня слышишь…
Литературный
На вступительных экзаменах мы сдавали историю, литературу, русский язык, писали изложение, а потом творческий этюд.
Грамматический вопрос, который мне достался на русском — касался «приложений».
Приложение — это определение, выраженное существительным. Например, женщина-врач…
На следующий день мы писали этюд. То есть, «свободное сочинение» на заданную тему. Владимир Иванович Фирсов предложил много тем, — про литературу, историю, политику. Была и вот такая, философская, — «Сады моей души». Сначала я не знала, о чем писать. Потом, вспомнила вчерашний экзамен и «женщину-врач»… Когда я тупо привела её в пример к правилу, экзаменатор, — Годенко Надежда Михайловна, — засмеялась и говорит: почему все студенты этот пример приводят?
В самом деле, почему? — подумала я. Женщина-садовник, — тоже ведь неплохо. А ещё можно женщина-коробейник. А женщина-коробейник может быть и учителем, и психологом, и байкером. Я вспомнила о своих друзьях с вокзала, и принялась сочинять о них рассказ. О том, что каждый человек, входящий в нашу жизнь, сажает «в садах нашей души» своё «дерево», — оставляет воспоминания о себе и чему-то нас учит. Это «дерево» растёт, цветёт, приносит плоды. Сад становится богатым и прекрасным.
Я стала писать про врачей, психологов, педагогов, юристов, артистов, учителей, воспитателей и нянечек, геологов, инженеров, авиаконструкторов, физиков-ядерщиков, поваров и швей, фермеров, водителей, строителей, военных, матросов, журналистов, матерей-одиночек, бывших детдомовцев… Русских, украинцев, белорусов, узбеков, грузин, казахов, таджиков… Студентов и пенсионеров… Про всех удивительных женщин, мужчин и даже детей с трудной судьбой, встреченных мною на моём «железном пути».
А ещё через несколько дней состоялось заключительное собеседование.
— Прочитайте свои стихи! — предложила Зоя Михайловна Кочеткова.
Я тогда прочитала это:
Здесь тихо, солнечно и мелко,
Поток локтями суши сжат.
И наши лодки — как тарелки
Опустошённые лежат.
Здесь трескотня болтливой сойки
Мешает чувствовать беду,
И время, как посудомойка,
Смывает с душ святую дурь.
Но стон зажатого потока
Не про покой, а о другом…
…Белеет парус одинокий
В тумане моря голубом.
Эти стихи я написала за несколько месяцев до поступления. И это были стихи про «мой вокзал», хоть про вокзал в них ничего и нет. «Поймут ли они это?» — подумала я… И сама не знала, чего мне тогда хотелось больше, — чтобы расслышали всё, что между строк, или, наоборот, ничего не поняли…
Потом меня спросили:
— Какой бы вы памятник поставили в родном посёлке?
— Богдану Хмельницкому! — ответила я, — Чтоб помнили, что Украина и Россия, — обязательно должны быть вместе. И вообще…
Что говорить после этого «вообще», — как собака, понимала, но сказать не умела. И, в эту-то самую минуту вдруг осознала, что иду в лит потому, что очень хочу этому научиться. И что «учиться не надо, главное — деньги», — это самая большая глупость, которую мне пришлось слышать за всю свою жизнь. Учиться — надо! И ещё как надо. Чтобы понять этот мир, и чтобы этот мир тебя понял. Чтобы не потерять себя и свою страну. И чтобы не потерялось твоё поколение.
Пользуясь случаем, передаю свой пламенный привет всем своим Учителям, Попутчикам и Хранителям Садов моей души. Спасибо вам за всё! Удачи во всём! И — счастливого жизненного пути!
Светлана Севрикова
Сборник стихов можно посмотреть здесь: https://ridero.ru/books/kovcheg/
|
|