Горит костёр… И месяц молодой –
отшельником средь звёзд слоняясь бледных
о чем-то тихо шепчет нам с тобой…
светясь в лучах звенящих песней кедров…
Давным-давно… Мой милый, до Христа
иными рисовались наши карты…
Здесь жили кельты… Верь, что неспроста
они мудрейших называли «Барды».
И мне опять зловещий снится сон –
он предвещает прошлому печали…
Теснит героев римский легион,
весь мир звенит короткими мечами.
Стоят в рядах юнцы и старики,
трава ала…роса на ней кровава…
За их спиной – у дымчатой реки
с грудным младенцем молодая мама…
Железа скрежет (как весною лёд),
проклятия, молитвы, вздохи, стоны…
А женщина тихонечко поёт,
и грудью дочку маленькую кормит…
А римлян – тьма… Идут на одного
измученного – девять воев свежих.
И пенится кровавое вино
на острие жестокого железа…
Их было сто. Осталось пятьдесят…
Ещё минута – их осталось десять…
А через миг – и тех враги сразят…
И перережут горло этой песне…
Казалось, что она попала в ад…
Казалось, всё потеряно… Но – чудо…
Весь легион удерживает Бард,
В улыбку гордо изгибая губы…
Он – на куски разрубленный – живёт.
И меч его разит не понарошку.
А женщина тихонечко поёт…
И кормит успокоенную крошку…
Едва младенец высосал обед,
она ребёнка в лодку уложила…
- Плыви туда, где войн пока что нет!
Где те, кто нас любил – пока что живы!
Плыви, кровинка кельтов, по реке,
да не стреножит смерть тебя на старте!
И помни, что во всяком языке,
есть имя твоё – ты зовёшься Бардой!
И речка эту лодку-колыбель
объяла тёплой, любящей волною…
И унесла малышку от людей,
из этой жизни вырванных войною…
А Бард, едва челнок нашёл свой путь,
к ногам подруги меч горячий бросил…
и пал на травы… Словно отдохнуть…
Как алый лист не одолевший осень…
И, заслоняя грудь холстами льна,
сверкая грозно синими глазами
вдруг подняла оружие она –
та, что кормила дочь, беды не зная,
И снова длился этот страшный бой…
(какою эту силу мерить мерой?)…
её страшился в эту ночь любой
отважнейший из всех легионеров…
Она жила, упрямая, жила,
у сотен жизнь железом отымая…
А лодочка спокойная плыла
по Волге… По Днепру ли, по Дунаю…
Рассвет настал… В траву упала мать…
Росы напиться! в ней и утопиться…
Что дальше было? Хочешь ли ты знать?
Узнать – и этим знаньем возмутиться?
Та девочка спаслась… Она потом
Поведала о битве той на струнах…
Ты говоришь, что с нею не знаком?
Ты говоришь… А если вдруг подумать…
Ведь стала она девушкой… затем…
Ты понял всё? ведь женщины умеют
рожать, благословлять своих детей…
И жить в веках нисколько не старея…
Ведь стала она женщиной, мой друг…
Лесной ночной прохладный воздух – колок…
Ты вздрогнул… Ты спросил меня не вслух –
не ты ли полубога прапотомок?
Я не отвечу… Нет, я не могу!
Страшнее правды не было на свете.
Но ты – поэт. И я тебе не лгу…
Пусть сердце тебе что-нибудь ответит.
Горит костёр… И месяц молодой –
отшельником средь звёзд слоняясь бледных
о чем-то тихо шепчет нам с тобой…
светясь в лучах звенящих жизнью кедров…
6 декабря 2002
|