Ветер холоден, но нежен. Ветру жаль
Задувать прощальный свет осенних звёзд.
На руках моих покоится душа, -
Синеокий умирающий матрос.
Пал героем, защищая наш фрегат.
Остывают поседевшие виски.
Разорвавшийся на палубе снаряд
Раскромсал его на жалкие куски.
Был моряк весельчаком и храбрецом.
Помнишь, боцман, как мы пили в кабаке
То ли пиво, то ли водку, то ли ром.
А на сцене – феерический оркестр
Исполнял дуэт для скрипки и альта.
А за дверью – шевелился океан, -
Сумасшедшая солёная вода
Безусловно подчинявшаяся нам.
Он сидел с тобою рядом за столом,
Складно врал про чудо-юдо-рыбу-кит.
Хохотал и убеждал нас, что о нём
Очень скоро Зурбаган заговорит.
На салфетке цвета алого писал
Что-то в рифму с окончанием на –лю
Про линяющие наши паруса…
Слушай, боцман, дай-ка я тебе налью…
Он бывал порой похожим на ежа…
Пробирал как крепкий спирт колючий взгляд.
Он тебя, конечно, злил и раздражал…
Я его спустить на берег был бы рад
Навсегда, когда б не знал еще тогда,
Почему, как генералам на войне,
Сотни армий, непокорная вода
Безусловно подчиняется корме…
Океан девятым валом закипал.
Параллель – меридиан – морским узлом…
Понимаешь… Этот парень слово знал
Усмиряющее волны даже в шторм.
Понимаешь, этот парень знал слова
Богу в уши долетающие враз…
Сумасшедшая солёная вода
За него за одного любила нас.
Знаешь, боцман… Он умел мечтать всерьёз…
И на карте чёрно-белой полосой
Прочертил маршрут меж рифов грёз и звёзд
К той, ему по-пьяни снившейся Ассоль…
Жил бы дольше – и сам чёрт ему не брат.
Океан меня опять спросил о нём…
Я признался: он погиб за наш фрегат
И признал, что без него - не доплывём.
|